Неточные совпадения
Толпа раздалась, чтобы дать дорогу подходившему к
столу Сергею Ивановичу. Сергей Иванович, выждав окончания речи ядовитого дворянина, сказал, что ему кажется, что вернее всего было бы справиться со статьей закона, и попросил
секретаря найти статью. В статье было сказано, что в случае разногласия надо баллотировать.
У окошка за особым
столом сидел
секретарь с пером за ухом, наклонясь над бумагою, готовый записывать мои показания.
Добрые люди винили меня за то, что я замешался очертя голову в политические движения и предоставил на волю божью будущность семьи, — может, оно и было не совсем осторожно; но если б, живши в Риме в 1848 году, я сидел дома и придумывал средства, как спасти свое именье, в то время как вспрянувшая Италия кипела пред моими окнами, тогда я, вероятно, не остался бы в чужих краях, а поехал бы в Петербург, снова вступил бы на службу, мог бы быть «вице-губернатором», за «оберпрокурорским
столом» и говорил бы своему
секретарю «ты», а своему министру «ваше высокопревосходительство!».
Отворив дверь, он увидел такую картину:
секретарь Овсянников лежал на диване и дремал, Чермаченко ходил по комнате, а за
столом сидели Чебаков и Сидор Карпыч.
Рассердился на меня не на шутку за то, что я выразился, якобы он, в удобное для охоты время, командирует своего
секретаря, под видом дел службы, собственно для стреляния дичи к
столу его сиятельства.
Здесь по каждому отделу свой особый кабинет по обе стороны коридора, затем большой кабинет редактора и огромная редакционная приемная, где перед громадными, во все стены, библиотечными шкафами стоял двухсаженный зеленый
стол, на одном конце которого заседал уже начавший стариться фельетонист А.П. Лукин, у окна — неизменный А.Е. Крепов, а у другого
секретарь редакции, молодой брюнет в очках, В.А. Розенберг принимал посетителей.
К
столу подходит с портфелем в руках один из
секретарей Витте и, сделав общий поклон, обращается к Бугрову, после целого потока извинений, что позволил себе не вовремя побеспокоить...
Выходил В.В. Давыдов и тут же приносил пачку материала. Обсуждали каждую мелочь вместе. Записывали экспромты, остроты, шутки. В.В. Давыдов был все — и редактор, и
секретарь, и кассир. Когда были в кармане деньги, он выворачивал все на
стол и делил кому что следует, а иногда прямо заявлял...
На данном после похорон обеде присутствовали только чиновники депутатского собрания, имея во главе своей
секретаря, певчие архиерейские и приходский священник с причтом; самый обед прошел весьма прилично; конечно, один из столоначальников депутатского собрания, подвыпив, негромко воскликнул своему собеседнику: «Он меня гнал, так и черт его дери, что умер!» Хотел было также и бас из певчих провозгласить вечную память покойнику, но управляющий, ходивший около
стола, успевал как-то вовремя и сразу прекращать все это, и вообще винного снадобья не много красовалось на
столе, и то это были одни только виноградные вина, а водка еще с самого начала обеда была куда-то убрана.
Дело происходило в распорядительной камере. Посредине комнаты стоял
стол, покрытый зеленым сукном; в углу — другой
стол поменьше, за которым, над кипой бумаг, сидел
секретарь, человек еще молодой, и тоже жалеючи глядел на нас. Из-за стеклянной перегородки виднелась другая, более обширная комната, уставленная покрытыми черной клеенкой
столами, за которыми занималось с десяток молодых канцеляристов. Лампы коптели; воздух насыщен был острыми миазмами дешевого керосина.
К сожалению, этот карась был, по недоразумению, изжарен в сметане, в каковом виде и находится ныне на
столе вещественных доказательств (
секретарь подходит к
столу, поднимает сковороду с загаженным мухами карасем и говорит: вот он!); но если б он был жив, то, несомненно, в видах смягчения собственной вины, пролил бы свет на это, впрочем, и без того уже ясное обстоятельство.
Секретарь направился к перегородке, приотворил дверь, заглянул в канцелярию и доложил, что никого за дверьми нет, все при деле. С своей стороны, Пантелей Егорыч приподнял сукно и заглянул, нет ли кого под
столом.
Стоит взглянуть на этот снимок (
секретарь берет его со
стола и говорит: вот он!), чтоб убедиться, что такую путаницу перекрестных следов могут оставить только существа, достоверно знающие, что ожидает их впереди, и потому имеющие полное основание спешить.
Политично за вечерним
столом у отца соборного ключаря еще раз заводил речь о сем же предмете с отцом благочинным и с
секретарем консистории; однако сии речи мои обращены в шутку.
А Маякин сидел рядом с городским головой, быстро вертел вилкой в воздухе и все что-то говорил ему, играя морщинами. Голова, седой и краснорожий человек с короткой шеей, смотрел на него быком с упорным вниманием и порой утвердительно стукал большим пальцем по краю
стола. Оживленный говор и смех заглушали бойкую речь крестного, и Фома не мог расслышать ни слова из нее, тем более что в ушах его все время неустанно звенел тенорок
секретаря...
Богато и весело справлял свои именины
секретарь управления Станислав Францевич Пулькевский. Его просторная чистенькая квартирка была переполнена гостями. Две комнаты были заняты карточными
столами, на которых «винтили» и «стучали» чиновники посолиднее, а молодежь отплясывала в зале. Два железнодорожных сторожа обносили барышень фруктами и чаем.
Когда судья вышел из присутствия в сопровождении подсудка и
секретаря, а канцелярские укладывали в мешок нанесенных просителями кур, яиц, краюх хлеба, пирогов, книшей и прочего дрязгу, в это время бурая свинья вбежала в комнату и схватила, к удивлению присутствовавших, не пирог или хлебную корку, но прошение Ивана Никифоровича, которое лежало на конце
стола, перевесившись листами вниз.
Судья сидел, не говоря ни слова;
секретарь нюхал табак; канцелярские опрокинули разбитый черепок бутылки, употребляемый вместо чернильницы; и сам судья в рассеянности разводил пальцем по
столу чернильную лужу.
Итак, в исходе сентября, в зале университетского совета или в правлении (хорошенько не знаю, только помню, что на
столе стояло зерцало) собрались профессора, члены старого цензурного комитета, под председательством своего попечителя, явились и мы с председателем и с своим
секретарем; прочли указ, предписание министра и наши утверждения в должностях.
Павел начал работать неутомимо: написанные им доклады и бумаги невольно кидались в глаза отчетливостью, краткостью и ясностью изложения; дела принятого им
стола пошли гораздо быстрее и правильнее, одним словом, в какие-нибудь два или три месяца Бешметев успел заслужить, что называется, канцелярскую славу; начали даже поговаривать, что вряд ли начальство не готовит его в
секретари.
Я сел, облокотился об
стол и не помню, сколько часов просидел; все думал: кого же это я ограбил? Может быть, это француз Сенвенсан с урока ишел, или у предводителя Страхова в доме опекунский
секретарь жил… Каждого жалко. А вдруг если это мои крестный Кулабухов с той стороны от палатского
секретаря шел!.. Хотел — потихоньку, чтобы не видали с кулечком, а я его тут и обработал… Крестник!.. своего крестного!
Он брал взятки артистически и далеко превзошел
секретаря золотого
стола Угрюмова и консисторского протопопа Мелетия.
Среди гостей ходил испитой
секретарь знаменитого золотого
стола Угрюмов, а на почетном месте на диване сидел сам консисторский протопоп Мелетий, толстый и розовый, обросший бородой до самых глаз.
Входит Эмилий Федорович Гайер, рассвирепелый немец. Он тоже во фраке и белом галстуке и заметно выпивши. При входе его хожалый делает под козырек,
секретарь вытягивается. Гайер прямо подходит к директорскому
столу и, сев на кресло, вынимает из кармана большую пачку акций общества и кладет ее на
стол. Рядом с ним помещается и Дарьялов.
Бывший чиновник интендантского управления, отставной коллежский
секретарь Лахматов, сидел у себя за
столом и, выпивая шестнадцатую рюмку, размышлял о братстве, равенстве и свободе.
В середине зала стоял у
стола ректор университета, профессор Александр Шмидт,
секретарь вызывал поименно студентов, студент подходил, ректор пожимал ему руку и вручал матрикул — пергаментный лист, на котором золотыми буквами удостоверялось на латинском языке, что такой-то студент Universitatis Caesareae Dorpatensis, data dextra, pollicitum (дав правую руку, обязался) исполнять все правила университетского устава.
После обычного опроса подсудимого, перетасовки присяжных, переклички и присяги свидетелей началось чтение обвинительного акта. Узкогрудый, бледнолицый
секретарь, сильно похудевший для своего мундира и с пластырем на щеке, читал негромким густым басом, быстро, по-дьячковски, не повышая и не понижая голоса, как бы боясь натрудить свою грудь; ему вторила вентиляция, неугомонно жужжавшая за судейским
столом, и в общем получался звук, придававший зальной тишине усыпляющий, наркотический характер.
Когда
секретарь кончил, председатель для чего-то погладил перед собою
стол, долго щурил глаза на подсудимого и потом уж спросил, лениво двигая языком...
Слева отдельный, также покрытый, столик для двух
секретарей, а справа
стол и трибуна для двух же представителей обвинительной власти.
На амвоне за
столом сидел, как водится, аукционист с молотком в руке; рядом с ним помещался
секретарь с книгами, а поодаль стояла горка с бутылками, банками и коробками, наполненными предметами, подлежащими аукционной продаже.
Анна Иоанновна сидела за письменным
столом; к ногам ее, покоящимся на шелковой подушке, прислонилась отвратительная карлица, которая по временам слегка терла их. Этот уродец слыл глухою… Кивнув приветливо кабинет-секретарю, ее величество в знак благоволения подала ему свою руку поцеловать.
Пришли музыканты, прогнали девчат. Зазвенели звонки. Отдернулся занавес. Длинный
стол под красной скатертью, большой графин с сверкающей под лампочкою водой. Как раз над графином — продолговатое, ясноглазое лицо Гриши Камышова,
секретаря комсомольского комитета. Он встал, объявил собрание открытым, предложил избрать президиум. Избранные рабочие, работницы и пионеры заняли места на сцене.
Камышов в бюро комсомольского комитета разговаривал по телефону, а технический
секретарь Шурка Щуров переписывал за
столом протоколы и забавлялся тем, что будто бы отвечал на то, что Камышов говорил в трубку.
Судьи уселись на эстраде за красным
столом. Тут же сбоку сел и
секретарь суда — служащий из расчетного
стола. Председатель вызвал Спиридона Кочерыгина.
На возвышении за
столом, покрытым зеленым сукном, сидели председатель и два члена, направо от судей сидел прокурор, налево
секретарь за особым
столом, также покрытым зеленым сукном.
Политично за вечерним
столом у отца ключаря еще раз заводил речь о сем же предмете с отцом благочинным и с
секретарем консистории; однако сии речи мои обращены в шутку.